Счастье в музее

О многообразии германского музейного ландшафта

Ни в одной другой стане мира нет такого количества музеев, выставочных залов и галерей, как в Германии. А численности посетителей может позавидовать кто угодно. От вершины Цугшпитце до дюн на Спикероге – где бы вы ни находились, всюду можно увидеть скульптуры, картины, инсталляции. И количество естественно-исторических, краеведческих, художественных собраний только увеличивается. За последние несколько лет оно выросло почти вдвое и теперь составляет 6500. Сейчас получается так, что на выставки приходит больше людей, чем на футбольные стадионы. Музей стал одним из самых популярных учреждений современности, и его популярность только растет.

Всее сокровища культуры просто невозможно охватить! Кто, например, знает, что в Ганновере можно увидеть Боттичелли, в Брауншвейге – Вермеера, в Касселе есть целый зал Рембрандта, и даже Грайфсвальд может похвастаться ван Гогом? Германский музейный ландшафт в действительности напоминает музейные джунгли – бурная растительность, лианы, удивительные цветы и всякий раз новые открытия. Если кто-то думает, что хорошо знает историю искусства, что во всех музеях страны воспроизводится один и тот же канон, что это всё вариации на одну и ту же тему, тому очень скоро придется расстаться со своими предрассудками. Достаточно лишь быть готовым к открытиям. Ведь если в других странах сокровища культуры обычно хранятся в крупных столичных музеях, в Германии основные шедевры всегда можно было увидеть как раз в провинции. Каждый мало-мальски просвещенный князь считал необходимым собрать свою собственную коллекцию. Именно так возникли музеи в Альтенбурге, Карлсруэ и Шверине, ничем не уступающие крупнейшим художественным центрам.

Не только князья, но и состоятельные граждане проявляли интерес к картинам и скульптурам. В XIX веке музеи и художественные объединения начали появляться как грибы после дождя. Некоторым даже стало казаться, что в немцах сидит какой-то собирательский ген. И все же страсть к собирательству произведений искусства объясняется спецификой немецкой истории. «Опоздавшая нация» искала в культуре универсальные ценности, которых нельзя было обрести в ситуации политической раздробленности. Новые музеи свидетельствовали о пробуждении национального самосознания: не смотря ни на что, у нас есть история и есть будущее! Многие рассматривали свои собрания как своего рода места памяти и эстетических переживаний. Именно в Германии начали появляться первые частные коллекционеры и директора государственных музеев, которые проявляли интерес к первым потугам современного искусства, причем зачастую вопреки серьезным протестам публики. В Хагене был даже основан целый музей современного искусства, задолго до того, как в Нью-Йорке открылся знаменитый Museum of Modern Art. И если бы не национал-социалисты, которые изгнали все «дегенеративное» искусство из германских собраний, то немецкие собрания авангарда до сих пор не знали бы себе равных.

Потеряно было немало, многие произведения искусства оказались уничтожены или проданы за границу, художники были вынуждены бежать. До сих пор многие музеи не смогли залечить нанесенные тогда раны. Но эти потери, как бы странно это ни звучало, обернулись приобретениями. Именно потому, что современное искусство в Германии когда-то преследовалось, Федеративная Республика чувствовала свою историческую ответственность именно перед современными художниками. Так возникли совершенно новые выставочные форматы вроде documenta в Касселе, вызвавшие гигантский интерес у самой разной публики. Коллекционеры, галеристы, директора музеев как бы подбадривали художников из Германии и других стран, побуждали их к провокациям и экспериментам. В послевоенное время на Рейне и Руре был основан целый ряд новых художественных музеев, в которых до сих пор можно видеть, что при всем консервативном настрое в период «экономического чуда» в стране оставалось место и для эстетических экспериментов.

Правда, большой музейный бум начался лишь в 1980-е гг. Частные коллекционеры начали дарить свои собрания, а города в свою очередь поняли, что искусство является еще и серьезным экономическим фактором. Необычные музейные здания и провокационные выставки привлекали посетителей и создавали городу дополнительный имидж. Идея «культуры для всех», еще актуальная для «диких» 1960-х гг., постепенно трансформировалась в идею «события для всех». По аналогии с телевидением успех музея оценивался по квотам посетителей.

Сегодня рынок искусства – один из самых перспективных. В одной только Германии ежегодно проходит около 5000 выставок, и эта тенденция растет. На первом месте – большие имена и большие цифры. Проекты новых зданий, создание новых музеев делают конкуренцию более острой, нужно еще больше нового и интересного, еще больше специальных выставок. Но «старые мастера» вряд ли способны удовлетворить этот рыночный спрос. Они плохо переносят долгие путешествия, не любят скоплений народа, плохо встраиваются в логику «общества спектакля». А эта логика в свою очередь плохо совместима с музейным пространством. Ведь некогда музей был местом тишины, здесь можно было отправиться в прошлое, увидеть вещи такими, какими они были столетия назад, как их видели наши бабушки и дедушки. Музей был местом надежности, постоянства. Но большинству зрителей нравится кратковременное, уникальное, «чего еще никто не видел и никто больше не увидит». По оценкам директора Гамбургской кунстхалле, лишь 10% посетителей музеев приходят ради постоянных экспозиций.

Во многом поэтому многие музеи производят впечатление помещений для хранения экспонатов. А то, что сотрудники музеев занимаются исследованиями, собирают артефакты, организуют и готовят выставки, выставочные же центры служат как раз исключительно для экспозиций, не имеют собственных коллекций, не заботятся об их сохранении. Почему-то это различие предпочитают не замечать. Некоторые музеи даже как будто стыдятся собственных собраний и запирают их в хранилищах лишь для того, чтобы предоставить место для временных выставок.

Однако бывает и по-другому. Чем меньше бюджет, чем труднее заинтересовать крупных спонсоров арт-событиями, тем чаще музеи начинают творчески осмыслять свое прошлое. Старые ценности предстают в новом свете, музеи обнаруживают «уникальное» там, где не ждали – в собственных хранилищах. Оказывается, что появление в зале новой картины из запасников способно вызвать больший ажиотаж, чем какая-нибудь выставка Пикассо или Уорхола. Стереотипы начинают меняться. И это уже хорошо чувствуется в Берлине, Дюссельдорфе или Штутгарте.

Любители музеев должны следовать принципу: сходить с проторенных троп и погружаться в богатство художественных собраний. Их когда-то создавали для себя самые состоятельные люди прошлого, а теперь такое могут позволить себе лишь музеи. Нередко случается, что счастье находишь, где его совсем не ждешь – в стороне, в тиши, под скромной накидкой. Там можно оказаться с произведениями искусства один на один. И тогда тебя захлестывает счастье удивления, открытия, понимания бесконечного богатства человеческого творчества и бесконечного богатства нас самих, созерцающих эти творения. Не в последнюю очередь мы удивляемся сами тому, что способны удивляться. Вот для этого и нужны музеи!