Мартин Лютер и последствия – 500 лет Реформации

500 лет назад в германоязычном пространстве происходили изменения, которые глубоко повлияли на весь ход мировой истории. С того времени в христианстве появилось разделение на протестантские конфессии и католическую церковь. С того времени начинают развиваться идея свободы совести отдельного человека, современный немецкий язык и современное понимание профессиональной деятельности. Тогда происходило то, что сегодня носит название Реформации. Она началась как богословский спор, развязанный молодым монахом Мартином Лютером (1483–1546). Он преподавал в провинциальном университете городка Виттенберг. В 
октябре 1517 года он разослал 95 тезисов, по­священных богословским вопросам. Автор в общем-то рассчитывал на обычный для той 
поры открытый диспут. Поэтому история с 
приколачиванием тезисов к дверям дворцовой церкви Виттенберга – скорее всего легенда. Разгорелся спор, который вопреки намерениям Лютера привел к церковному расколу. После смерти Лютера начались так называемые конфессиональные войны между протестантскими и католическими монархами, завершившиеся перекраиванием политической карты Европы. Лютер разработал собственную (позднее названную «евангелической») теологию, которая отрицала роль папы и выдвигала на передний план индивидуальную веру. Он вышел из ордена августинцев, женился, перевел Библию на немецкий язык, опубликовал целый ряд весьма популярных произведений и в итоге заложил основу тому, что сегодня является евангелической церковью. Сегодня к протестантам относятся примерно 37% из 2,2 млрд. христиан в разных странах мира. В Германии протестантизм исповедуют 29% населения, а католичество – 30%, при это 34% не указывают никакой конфессии.

95 тезисов Лютера, написанные на латинском языке, вошли в культурную память как «обнародование тезисов в Виттенберге». Именно поэтому в 2017 году, спустя 500 лет после этого знаменательного события, отмечается юбилей Реформации. Центр торжеств – Германия. Запланированы крупные мероприятия, выставки и конференции, организаторами которых выступают как церковь, так и государство. Кроме того, 31 октября 2017 г. объявлено праздником федерального значения. Юбилей Реформации станет одним из самых затратных празднеств. Еще в 2008 г. Евангелическая церковь в Германии (EKD) при содействии государства объявила о проведении «декады Реформации»: перекрестные годы культуры, посвященные различным аспектам этого события, как раз планировалось завершить масштабными юбилейными торжествами.

Одновременно Федеральное правительство и целый ряд федеральных земель учредили 
государственный координационный центр «Luther 2017». На специально созданном сайте планируется освещать влияния и достижения реформации в искусстве, культуре, обществе и политике, знакомить с Германией как «страной Реформации» и содействовать популяризации наследия Реформации.

Несомненно, Реформация относится к числу решающих событий в немецкой, европейской и всемирной истории. Она оказала глубокое ­формирующее воздействие на теологическое, историческое, духовное и политическое самопонимание Германии и Европы, да и Запада в целом. В не меньшей степени она повлияла на немецкий язык, на музыку, изобразительное искусство. Кардинальные изменения начали происходить в системе образования, были ­переосмыслены концепции социального и ­политического участия, что в итоге привело к ­появлению представления о «совершеннолетнем гражданине».

Без Реформации мир выглядел бы во многих отношениях совсем по-другому – относительно этого согласны все. Вице-президент Церковного ведомства EKD Тис Грундлах, отвечающий за общую концепцию юбилейной программы, вообще полагает, что мы сегодня снова в некотором роде живем «в дореформаторскую эпоху», потому что ставим под вопрос основные принципы нашего мировоззрения. Лютеровский путь от монаха-августинца до открывателя идеи свободы вероисповедания, игнорирующей все институциональные требования, служит для него «экзистенциальным архетипом» всех освободительных идеологий.

Однако ни Реформация, ни лютеровская теология не понимаются нынешними теологами и историками исключительно в смысле духовной эмансипации. Вообще, конечно, историков лучше было бы вообще не приглашать ни на какие юбилеи, потому что они точно найдут такие моменты (в том числе в истории Реформации), которые плохо подходят под формат юбилея. Например, от антисемитских сочинений Лютера до религиозных войн. Естественно, эти сюжеты не удастся обойти вниманием в ходе юбилейных дискуссий, более того, инициатива этого обсуждения принадлежит самой EKD. В смысле истории идей у Лютера было немало предшественников, которые предвосхитили его идеи; однако мы знаем именно Лютера, потому что он был смел и искусен, потому что он привлек к себе внимание всей Европы благодаря медийной революции книгопечатания, потому что ему благоволила политическая у­дача. И все же история Реформации была внутренне противоречива и, как любой исторический процесс, открыта. Нельзя сказать: Реформация порвала со Средневековьем, скорее, она выросла из него. Средние века не были «темными»: многие идеи, считающиеся сегодня современными, были сформулированы уже тогда. Поэтому Реформация – это доведение до предела, заострение средневековых идей, а не их ­преодоление. И естественно, что она не исчерпывается историей с Лютером. Лютер – это, ­конечно, центральная, но не единственная ключевая фигура ранней Реформации.

Соответственно, нужно воспринимать позднее Средневековье как невероятно многообразную эпоху, подобно тому как и сама эпоха Реформации является весьма разноплановой. Уже само понятие «эпоха Реформации» вводит в заблуждение. Ведь это не просто время Реформации, это еще и время Ренессанса. Современниками Лютера были и другие реформаторы вроде ­Ульриха Цвингли и Иоганна Кальвина (EKD постоянно обращает на это внимание) или такие великие имена Ренессанса, как художник ­Леонардо да Винчи или историк и политический философ Макиавелли.

Поэтому больше не имеет никакой силы теория, согласно которой обновленчество Лютера явилось своего рода результатом упадка Католической церкви. Вся история Реформации ­находится в тесной взаимосвязи «с различными формами благочестия, богословия и культуры позднего Средневековья», – считает историк Томас Кауфманн. Спорной темой в исследованиях остается и вопрос о том, какое историческое место Реформация занимает в истории. Ставится под вопрос гипотеза о «неожиданной, внезапной цезуре», не говоря уже о допущении «постепенной трансформации». Консенсус ученых на сегодняшний день выглядит скорее так: не было никакой единой замкнутой на себя ­Реформации, наоборот, было множество реформаций. Для последующих поколений Лютер служил как бы некой проекцией их «многообразных надежд, стремлений, представлений о друзьях и врагах», – говорит Кауфманн. Но – и в этом тоже согласны практически все – Лютер не был «каким-то пионером-одиночкой»; скорее он показался бы нам, нынешним, очень странным и непонятным, считает историк церкви Фолькер Леппин.

И все же нельзя отрицать того, что с фигурой Лютера связана огромная история воздействий, более того, его влияние продолжается до сих пор. Это можно хорошо продемонстрировать на примере его концепции (христианской) свободы. В своей сочинении «О свободе христианина», вышедшем в 1520 году, он проводит мысль о том, что христианин, с одной стороны, является «свободным человеком во всем», никому не подчиняется. С другой же стороны, он «раб и слуга» всего и тем самым подчиняется каждому. Благодаря этому тезису Лютер проводит различение между «внутренним» и «внешним» человеком. Это различение лежит в основе всей евангелической теологии, для которой вера находится в центре существования христианина. Не «труды», не «законы», не церковь или какие-то другие «внешние» факторы – спасение души зависит исключительно от веры и Божьей благодати.

Лютеровское понятие о свободе – это, прежде всего, теологическое понятие. Однако оно 
никогда не понималось чисто теологически. Уже во время Немецких крестьянских войн (1523–1526) возникла идея, что это понимание свободы может получить политическое применение. Лютер эксплицитно высказывался против, однако идее свободы как отказа от 
авторитета вылилась в серьезный политический конфликт. К тезисам Лютера обращались за аргументацией совершенно разные силы, в том числе их неправомерно использовали 
для обоснования социальной и политической свободы национальных государств. Лютер никогда не был открывателем современной идеи свободы, но он обострил диалектику, характерную для свободы как амбивалентного процесса.

Одним словом, есть множество доводов в пользу празднования 500-летнего юбилея легендарного события с обнародованием тезисов. В конце концов, ­Реформация стала важным культурным и духовно-историческим переломом. Для теолога Ульриха Духрова значение Реформации объясняется тем, что она еще не завершилась. Благодаря ей возникла обновленная церковь, которая «включает всех – поверх религиозных, этнических границы, поверх континентов и индивидуальных интересов». Эта «постколониальная интерпретация реформаторской теологии» является реакцией на текущий момент, что в свою очередь очень близко лютеровскому пониманию. Ведь для него христианство означает, прежде всего, «живую веру».