перейти к основной теме

Цезуры XX столетия

От Первой мировой войны до наших дней: Европа в зажигательном стекле истории.

12.06.2014
Herfried Münkler
Herfried Münkler © dpa

Двадцатый век стал веком зашкаливающего насилия; его символические даты – 1914-й и 1939-й годы – начало Первой и Второй мировых войн. Но есть в этом столетии и цезуры, отмеченные удивительным отказом от насилия. Одна из них – «мирная революция» 1989 года, которая вопреки всем ожиданиям, связанным с падением политического режима, протекала в значительной мере без применения насилия. Обе войны, крушение советской империи были не только немецкими, но и европейскими событиями. Во всех трех случаях немцы сыграли, конечно, решающую роль, и поэтому совершенно справедливо, что эти три даты осмысляются, прежде всего, как германские годы памяти. Это касается и 1989 года – ведь несмотря на то, что толчком к распаду Варшавского договора послужили Польша и Венгрия, непосредственной причиной распада этой организации стал «поворот» в ГДР как «прифронтовом государстве».

1914 ВЕЛИКАЯ ВОЙНА

В 1914 г. разразилась Первая мировая война, вызванная во многом немецкой политикой. Однако дело не в том, что политика Германии, как утверждают некоторые ученые, непременно хотели этой войны, а в том, что некоторые принятые тогда решения способствовали тому, что эта война стала войной, охватившей всю Европу. Геополитическое положение Германии в центре континента делает ее ответственной за разрастание регионального конфликта до Великой войны. Ведь Германия была державой, которая за счет своей политики могла либо обострить конфликты в Европе (и явные, и скрытые), так и сдерживать их. Не только политические решения, но и в гораздо большей степени военные планы кайзеровской Германии лета 1914 года привели к тому, что из ограниченного Балканами конфликта выросла настоящая война, охватившая весь континент. Не нужно говорить о вине Германии в этой войне, как это делается в дополнениях к статье 231 Версальского договора, но не может быть сомнений в том, что немцы ответственны за расползание регионального конфликта.

Первая мировая война состояла (как минимум) из трех конфликтов, которые, причудливо переплетаясь между собой, серьезно поспособствовали тому, что война взорвала все территориальные границы и уже не могла быть закончена посредством политических переговоров. Война растянулась на несколько лет и за это время успела настолько глубоко вторгнуться в политический порядок и социальные структуры Европы, что в конце концов изнутри взорвала их. Вследствие этих процессов оказалось совершенно невозможным формирование общей европейской памяти о войне. Если смотреть упрощенно, можно сказать, что образовались целых три группы «памяти»: одна группа – это те, кто празднует победу в войне, другая группа – те, кто вспоминают миллионы трагически погибших с обеих сторон, наконец, те, для кого война стала решающим шагом к «возрождению национального государства» (соответственно, для них в плане политики памяти важнее не столько ее начало, сколько ее конец). Все эти различные типы памяти о «пракатастрофе XX века» и есть многообразие Европы, из которого невозможно просто так, одним росчерком политического пера сделать некую единообразную, общую европейскую память.

С аналитической точки зрения, Первая мировая война велась, во-первых, ради политической гегемонии в Западной и Центральной Европе. Этот конфликт происходил между Германией и Францией. После объединения Германии в 1871 г. Германская империя стала «полугегемониальной» европейской державой и еще больше укрепила свои позиции благодаря динамичному экономического развитию в конце XIX в. А вот Франция колебалась между расширением своей колониальной империи и воспоминаниями о той доминирующей роли, которую она некогда играла в Европе. Однако летом 1914 года этот конфликт скорее находился пока еще в скрытой фазе. Сам по себе он не мог бы привести к войне.

Второй конфликт, связанный с этой войной, касался вопроса о будущем миропорядке, который стоял на политической повестке дня после относительного заката Британской империи. В XVIII столетии Великобритания освоилась с ролью мирового полицейского. Эта позиция основывалась на 
морском доминировании этой державы, которое делало Великобританию чем-то вроде стрелки на европейских весах, гарантией европейского баланса. Эту позицию британцы отстаивали в двух войнах против Франции и укрепили в ходе промышленной революции. Но постепенно у них появились новые конкуренты в лице США, Японии и не в последнюю очередь Германии, и можно было предвидеть, что в длительной перспективе они не смогут удерживать эту позицию. Немцы энергичнее всех работали над созданием 
военного флота и поэтому стали основными конкурентами Великобритании, хотя, конечно, настоящим соперником были США ввиду их огромного потенциала. До 1914 г. было не совсем очевидно, по какой линии будут проходить союзы и фронты в борьбе за будущий мировой порядок, но все осознавали, что из пяти крупных держав, задававших тон в Европе, как минимум две никогда не будут играть глобальной роли. Первым кандидатом была Австро-Венгрия, но кто был вторым? Германия, Франция, а может быть, Россия? Поэтому летом 1914 года и этот конфликт находился скорее в скрытой, нежели в острой фазе.

По-настоящему актуальным в политическом смысле был третий вопрос, вокруг которого ломались копья в этой войне. Причем возможные альтернативные ответы вовсе не совпадали с конфигурацией союзов противостоящих друг другу держав. Речь шла о политическом будущем многонациональных, многоязычных, многоконфессиональных империй Центральной и Восточной Европы и Ближнего Востока. Империя Габсбургов, Российская империя, Османская империя столкнулись с реальной проблемой в виде пробивавшей себе дорогу идеи нации, и поэтому в этой войне все вращалось вокруг вопроса об их дальнейшем существовании, а не о том, как перенести или заново прочертить несколько границ. Наложение друг на друга трех этих конфликтов и привело к тому, что Первая мировая война стала для Европы исходной катастрофой XX в.

1939 ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ЦЕНТРА

Можно описать европейскую историю XX века как долгую обработку этих трех конфликтных полей, в ходе которой, с одной стороны, была предпринята попытка пересмотреть результаты Первой мировой войны, а с другой, принять эти результаты и создать на их основе новый, как можно более стабильный политический порядок. Отсюда можно выводить причины Второй мировой войны как попытки пересмотра итогов Первой мировой войны, зафиксированных в Версальском договоре. Правда, ревизия эта началась не в 1939 г., а еще в 1938 г. с «аншлюса» Австрии к Германскому рейху и последовавшего вскоре присоединения Судетской области. Благодаря соглашению между Гитлером и Сталиным Советский Союз был также вовлечен в эту ревизионистскую политику и смог извлечь геополитическую выгоду. Для Германии как главного инициатора война закончилась политической и моральной катастрофой, а для ее противника это была однозначная победа, даже несмотря на огромные жертвы. Советскому Союзу не только удалось расширить свои государственные границы до тех пределов, которые были зафиксированы в соглашении между Гитлером и Сталиным, но и расширить зону своего влияния вплоть до Эльбы и Богемского леса. Тем самым Европа оказалась разделенной на Восток и Запад. Европейской середины как политического центра силы больше не существовало.

На первый взгляд, исчезновение европейского центра с политической карты стало результатом военного поражения Германского рейха во Второй мировой войне. Но при более внимательном рассмотрении, оно стало итогом морального поражения Германии вследствие военных преступлений и геноцида. Оба государства-преемника Германского рейха – Федеративная Республика Германия и Германская Демократическая Республика – долгое время уходили от общественного осознания этих преступлений. До сих пор дискуссии вокруг 1939 года и начала Второй мировой войны связана для немцев с болезненными воспоминаниями. Однако обсуждение холокоста активно ведется с 1960-х гг. и вплоть до настоящего времени. Некоторые рассматривали разделение Германии на два государства, принадлежащие к двум оппозиционным политическим блокам, как «справедливое наказание» за совершенные немцами преступления. Во внутриполитических дебатах 1990-х гг. о недавно произошедшем объединении Германии это еще раз свою сыграло роль.

1989 ПУТЬ К ЕДИНСТВУ БЕЗ НАСИЛИЯ

Таким образом, 1989-й год может рассматриваться как еще один шаг по пересмотру результатов войны, но на этот раз Второй мировой войны. На пути к этой новой ревизии немаловажную роль сыграла утрата как политического, так и морального авторитета Советским Союзом. Использовав танки против населения стран восточной зоны влияния (в 1953 г. – в ГДР, в 1956 г. – в Венгрии, в 1968 г. – в Чехословакии), СССР растратил весь политический кредит, которым он поначалу пользовался в качестве усмирителя нацистского 
режима. В связи с очевидной неудачей в построении процветающей экономики политико-моральное самокомпрометирование Советского Союза в значительной мере способствовало краху учрежденного им порядка и тем самым 
открыло путь к новому политическому объединению Германии. То обстоятельство, что оно протекало без насилия, то есть не по военному сценарию, а осуществилось как правовой акт, стало предпосылкой того, что объединение Германии было положительно воспринято ее европейскими соседями. Историко-политическая память о 1989 годе – это одна из самых позитивных сторон Года памяти-2014, отмечаемого в Германии.

Если 1914 год – это символ исходной катастрофы XX столетия, то какое значение имеют тогда Первая мировая война и ее последствия для сегодняшнего 
политического сознания европейцев, которое в течение многих десятилетий определялось памятью об ужасах Второй мировой войны и германских преступлениях? Чтобы в принципе ответить на этот вопрос, необходимо еще раз вернуться к уже упомянутым мною трем конфликтным полям Первой мировой войны: борьбе за европейскую гегемонию, конкуренции за право определять новый мировой порядок и политическую роль европейских держав внутри него, а также закату трех больших империй Центральной и Восточной Европы и Ближнего Востока. Эти конфликтные поля особым образом сыграли свою роль как в 1939-м, так и в 1989 году.

Начнем с борьбы за гегемонию в Западной и Центральной Европе, которая происходила между Германией и Францией. Она велась за политический порядок на этом пространстве, за распределение власти и богатства в нем. Изменение внешнеполитического расклада сил, связанное с основанием Германского рейха в январе 1871 г., стало первым результатом войны, в которой Францию победил союз германских государств. 1989 год – это тоже некая ревизия 1871 года, поскольку на этот раз недавнее объединение Германии протекало мирно и с одобрения европейских соседей. Если сопоставить две эти даты как своего рода политические вехи, то 1989-й год будет символизировать новое политическое сознание Германии, в котором основу для ее политического влияния в Европе создает не военная, а экономическая мощь. Относительно успешный (в экономическом плане) процесс объединения Германии, в ходе которого новым 
федеральным землям, вопреки ожиданиям некоторых пессимистов, удалось избежать судьбы одной большой богадельни, – это доказательство эффективности Федеративной Республики Германия и основа для признания новой роли Германии в Европе.

В остальном, борьба за гегемонию в Западной и Центральной Европе закончилась германо-французским примирением и формированием оси Берлин-Париж. Можно представить себе дополнение этой политической оси как центра Европейского Союза за счет «Веймарского треугольника», т.е. ее расширение в сторону Польши, однако это дело весьма отдаленного будущего. При этом следует иметь в виду, что тесное сотрудничество между государствами не есть некое «достижение», которое у всех уже в кармане и на котором якобы уж можно успокоиться. Его следует беречь и 
постоянно возобновлять. Важную роль в деле сохранения этого сотрудничества играет как раз память о Первой мировой войне. Однако она не должна превращаться в простой ритуал. Чтобы выполнять возложенную на нее задачу, эта память должна постоянно возобновляться за счет актуальных дискуссий о политическом и символическом значении годовщин – начале Первой мировой войны в 1914 году и начале Второй мировой войны в 1939 году.

Борьба за участие европейских государств в мировом господстве, это второе конфликтное поле Первой мировой войны, также утратила свою политическую остроту. Решающей цезурой здесь является 1945-й год. Тогда значительные части 
Европы были разрушены, а политический мир претерпел разделение на два крупных блока. В результате антиколониальных освободительных войн 1950-х гг. распадались целые колониальные империи, потому что колониальные державы не смогли проявить должную мудрость и вовремя отказаться от своих хрупких приобретений. Европа вернулась в собственные границы; времена мировой политики большого стиля для нее прошли. Если и оставалось какое-то влияние европейских государств на глобальную политику, то оно ограничивалось ролью довеска ведущей державы в том или ином блоке. Это стало существенной предпосылкой того, что центробежные силы в Европе ослабли, а в умах возобладала идея объединенной Европы, которая только и сможет играть какую-то заметную роль в будущем. Правда, долговременная устойчивость этой идеи может оказаться под вопросом, а наметившиеся к началу XXI века трансформации в большом европейском пространстве могут привести к новому усилению центробежных сил, особенно если учитывать, что перенос американского внимания с атлантического на тихоокеанское пространство ставит европейцев перед необходимостью впредь самостоятельно решать свои проблемы.

НОВЫЕ ЗАДАЧИ ДЛЯ ЕВРОПЫ

XX-е столетие было американским столетием, причем стало оно таковым не в последнюю очередь вследствие Первой мировой войны, единственным победителем которой могут считаться США, тогда как о победителях в политическом и тем более экономическом смысле применительно к Европе говорить не приходится. Время между 1918 и 1945 гг. можно понимать как период постепенного перехода роли мирового полицейского от британцев, которые играли ее в XVIII и XIX веках, к Соединенным Штатам Америки. Сейчас США отчасти устали от этой роли, которую они играют фактически в одиночку после окончания конфронтации между блоками. В их политике отчетливо заметно стремление к р
аспределению бремени, то есть, они ожидают от своих союзников большей готовности к взятию на себя политической ответственности по поддержанию порядка как минимум в своих границах и в приграничных с Европой странах. Тем самым европейцам приходится решать новые задачи, и справиться с ними они могут лишь объединенными усилиями. Единственная опасность заключается в том, что могут обостриться старые противоречия, символизируемые годовщинами 1914 и 1939.

Одним из больших политических вызовов Европы в XXI веке является – наряду с сохранением и консолидацией достигнутого уровня политической и экономической интеграции – освобождение и стабилизация постимперских пространств, которые образовались после распада многонациональных и многоконфессиональных империй. А именно, ввиду событий и итогов Первой мировой войны необходимо констатировать, что третье большое конфликтное поле этой войны до сих пор существует, а соответственно, попытки разрешить этот конфликт до сих пор не могут считаться удачными и гарантирующими какую-то стабильность. Это касается Балкан, Кавказа и региона Черного моря, а также всего Ближнего Востока. Югославия, возникшая после Первой мировой войны на развалинах монархии Габсбургов и Османской империи, распалась в 1990-е гг. в ходе целой серии гражданских войн. Благодаря сочетанию военного и полицейского присутствия с экономическими стимулами и финансовой помощью Европейскому Союзу (ЕС) удалось до некоторой степени вернуть мир в это пространство. Однако о каком-то стабильном порядке не может пока идти и речи, и если вспомнить о наложении трех конфликтов в начале Первой мировой войны, то у европейцев есть все основания для того, чтобы и дальше инвестировать в стабильность региона. Эту задачу придется решать не годами, а десятилетиями.

ЕС КАК МОДЕЛЬ

Постимперские пространства, возникшие после заката царской империи и, соответственно, Советского Союза, а также те, что образовались после крушения Османской империи, находятся на периферии пространства ЕС и лишь частично входят в зону ответственности европейцев, однако они постоянно находятся на грани государственного распада и тем самым представляют постоянную угрозу политической стабильности и экономического процветания Европы. Кроме того, ответственность европейцев за эти пространства вытекает из того, что они сыграли далеко не последнюю роль в разрушении старого порядка в годы Первой мировой войны и в установлении новых порядков после нее. Это касается как германской стратегии по обострению политических противоречий внутри царской империи за счет поддержки националистических движений, так и разделению Ближнего Востока (в соответствии с соглашением Сайкса-Пико) на 
британскую и французскую зоны влияния. С аналитической точки зрения, эту хрупкую конфигурацию взорвали два политических принципа – между собой столкнулись принцип национального государства и принцип многонациональной и многоконфессиональной империи. Этот конфликт до сих пор не разрешен. И хотя в ходе Первой мировой войны национальные государства показали свое превосходство над крупными имперскими образованиями, однако политический порядок, ориентирующийся на идею национального государства, обнаружил на этой территории весьма ограниченную эффективность и легитимность. Если рассматривать политическую структуру ЕС как сочетание модели национального государства и имперского порядка, который нейтрализует конфликт вокруг территорий и связывает поиски идентичности с требованиями всестороннего сотрудничества, то эта модель может найти применение и на Ближнем Востоке. То, что возникло в Европе в результате горького опыта двух мировых войн, могло бы стать решением проблем и для других регионов. Этот момент тоже связан с памятью о 1914-м и 1939-м годах.

Память о трех больших цезурах европейской истории XX столетия – это еще и обсуждение найденных за прошедшие годы решений и ответов, а также оценка масштабов до сих пор существующих вызовов. Поэтому речь идет не о каком-то архивировании воспоминаний о прошлых событиях, но о критическом рассмотрении актуальных политических задач и возможных ответов. И если мы регулярно слышим о них из уст политиков, то перед нами, конечно, нечто большее, чем простая риторика: обращение к 1914, 1939 и 1989 годам как символам важнейших событий европейской истории XX века всегда будет оставаться и способом задуматься о достигнутом, желаемом и требуемом осуществления в политике.

ПРОФ., Д-Р ХЕРФРИД МЮНКЛЕР 
один из самых авторитетных политологов 
и историков идей в Германии. С 1992 г. он 
возглавляет кафедру теории политики в Институте социальных наук Университета им. Гумбольдта в Берлине. Многие его книги давно стали классическими пособиями. В конце 2013 г. вышло его масштабное исследование (более 900 стр.) по истории Первой мировой войны «Der Grosse Krieg: Die Welt 1914 bis 1918». Сейчас это одна из самых популярных книг нон-фикшн в Германии.