НАТО перед новыми вызовами

Этот саммит НАТО сразу назвали «историческим», «вехой в истории». Насколько прошедшая в Уэльсе встреча на высшем уровне заслуживает таких эпитетов, покажет будушее, но вот значительной она стала точно. Ее значение объясняется, прежде всего, двумя причинами. Она стал первой встречей глав государств и правительств стран НАТО после осуществленной Москвой аннексии Крыма в нарушение норм международного права, а также на фоне ситуации в Восточной Украине, близкой к состоянию войны. Если вначале некоторые оптимисты полагали, будто кризис на Украине приведет лишь к длительному ухудшению отношений с Россией, то сейчас все члены союза придерживаются позиции, что речь идет о фундаментальном изменении климата. Россия позиционирует себя «в пику» НАТО и Европейскому Союзу и ради собственных имперских амбиций готова к насильственному изменению границ в Европе. Для Североатлантического союза это стало своего рода сменой вех и вызвало необходимость послать четкий сигнал единства позиции в отношении Москвы. Одновременно с Москвой должен сохраняться диалог – такова была, в частности, установка Германии.

Поэтому главы государств и правительств выработали план действий под названием «Readiness Action Plan», который подразумевает ряд взвешенных военных мер, в том числе с целью выразить свою солидарность по блоку с восточными государствами-членами НАТО. Предполагается, что новым силам быстрого реагирования для мобилизации потребуется всего несколько дней, если вдруг на внешних границах НАТО случится кризис. Детали этого «острия копья» военного реагирования, например, вопрос о численности военнослужащих, будут разрабатываться в ближайшие месяцы. Кроме того, безопасность союза будут гарантировать морские патрули в Балтийском море, наблюдательные полеты в странах Прибалтики, базы в Восточной Европе или частые военные учения. Участие Германии в этих мероприятиях в значительном объеме также означает новый вызов для бундесвера.

В реакции НАТО на экспансионистскую политику России есть три момента: во-первых, принятые решения свидетельствуют о высокой степени единства членов НАТО, что вовсе не самоочевидно, если учитывать различия интересов безопасности государств-членов в зависимости от их географического положения и истории. Например, если Италии или Испания более чувствительны в отношении южных кризисных регионов, то Польша и Эстония сегодня подчеркивают тот факт, что их предостережения в отношении России в прошлом игнорировались партнерами. Во-вторых, речь идет о 
рамочных решениях, которые еще должны уточняться в дальнейшем. В зависимости от поведения Москвы они могут либо ужесточаться или смягчаться. В-третьих, все меры, в конечном счете, относятся исключительно к обеспечению безопасности территории блока НАТО – о военной защите Украины ничего не сказано. Поэтому – и это дала ясно понять федеральный канцлер Ангела Меркель – не будет и никаких поставок оружия Украине. Есть еще одно обстоятельство, отличающее Уэльский саммит от предыдущих. Эта встреча на высшем уровне задает новые ориентиры блоку, которые выходят далеко за пределы российско-украинского кризиса. Среди стран блока существует консенсус относительно того, что НАТО не имеет права возвращаться к чисто евроатлантическому оборонительному альянсу, но должно в дальнейшем обращать внимание на кризисы и конфликты вне Европы, равно как и учитывать вопросы кооперативной безопасности. Правда, остается открытым вопрос, как будет восприниматься эта роль глобального игрока в сфере безопасности в будущем.

Примером могут послужить процессы на Ближнем и Среднем Востоке. Там НАТО в течение многих лет сотрудничало более чем с десятью исламскими государствами, помогало в организации профессиональной подготовки вооруженных сил и вело разъяснительную работу о роли военных в демократических обществах. Кроме того, НАТО осуществляло прямой кризисный менеджмент, вмешавшись, например, в 2011 г. во время событий в Ливии и остановив насильственные действия режима Каддафи в отношении собственного населения.

Весьма вероятно, что обе формы деятельности – сотрудничество с государствами и интервенция в случае гуманитарных катастроф – в будущем окажутся гораздо более проблематичными. Распад Ирака, крах Ливии, раскол Сирии, создание халифатов и длительный кризис в Египте указывают на устойчивый процесс эрозии государственности. Если распадаются государства и правительства, то исчезают и партнеры, с которыми НАТО могло бы успешно сотрудничать. Возможность интервенций также становится все менее вероятной, даже если они казались бы неизбежными ввиду тяжких нарушений прав человека. Именно пример Ливии показал, что даже успешное военное вмешательство не приводит автоматически к установлению порядка в регионе. Неудивительно, что ввиду подобных событий во всех странах НАТО увеличивается скепсис в отношении интервенционистской политики.

Уэльс стал важным саммитом НАТО, потому что там были приняты конкретные решения именно в плане будущих действий в отношении России. Кроме того, он образует исходную точку для фундаментального пересмотра задач и целей Североатлантического альянса. Этот процесс открыт и вряд ли его можно втиснуть в обычную схему чередования саммитов НАТО через каждые два года.

Это тем более верно, что в настоящее время до конца неясны ни цели Москвы, ни процессы в Азии, на Среднем Востоке или в Северной Африке. НАТО вновь придется приспосабливаться к новой ситуации, как это уже не раз случалось за 65-летнюю историю блока. Во всяком случае, нового генерального секретаря Йенса Столтенберга из Норвегии ждет много работы.

Д-р Карл-Хайнц Камп квалифицированный специалист по НАТО и директор по развитию Федеральной академии политики безопасности в Берлине.