Новый период грюндерства
Во многих германских городах успешно реализуются проекты по реурбанизации, определяющие «новый» имидж города.
Если ретроспективно взглянуть на эпоху после падения стены, то можно сказать, что 1990-е годы в Германии стали вторым периодом грюндерства. Театр и изобразительные искусства неожиданно стали производить массу креатива; нужно было заново осваивать демократию и Европу, а проектировщики города и архитекторы внезапно обнаружили такие условия для работы, о которых они могли только мечтать в тихие и спокойные годы. Окончание «холодной войны» не только высвободило гигантские площади под застройку в Берлине – в тех местах, где проходила стена, но и вызвала урбанистический бум по всей стране, когда многие отваживались предлагать совершенно визионерские проекты.
Тогда и появилось волшебное слово, ставшее символом этого архитектурного и проектировочного ренессанса – реурбанизация (Konversion). Преобразование серьезных архитектурных комплексов, принадлежавших прежде армии, железным дорогам, портам, промышленным предприятиям и казавшихся какими-то запретными зонами в городских центрах, стало любимой идеей людей креативных профессий после воссоединения страны. Мечта о новом жилом городском пространстве без искусственно проведенных границ овладела многими умами, вдохновляя на невероятные проекты. В Штутгарте, Мюнхене и Франкфурте планировались подземные туннели для поездов, чтобы на бывших путях возвести новые городские кварталы со смешанными функциями. В Гамбурге, Дуйсбурге, Дюссельдорфе, Кёльне и Бремене планировались крупные Hafen Citys, которые должны были возникнуть на старых причалах. А заброшенные промышленные зоны в зависимости от размеров трансформировались в культурные центры, лофты или новые городские кварталы.
Как в свое время золотая лихорадка, лихорадка реурбанизации закончилась отрезвлением. Немецкая культура компромисса попросту не смогла переварить массу многообещающих проектов, которые практически не учитывали ситуацию горожан. Резонансная дискуссия вокруг проекта городского развития Stuttgart 21 вокруг главного железнодорожного вокзала продемонстрировала, что в обществе ощущается известное недовольство. И хотя большинство опрошенных во время референдума высказалось в конечном счете за этот проект, многие горожане, очевидно, восприняли бешеное строительство в центре города как угрозу утраты родины.
Однако такие жесткие конфликты никак не смогли помешать разумному тренду на внутреннее уплотнение – даже 25 лет спустя после падения стены Германия остается раем для реурбанизации. Чтобы получить ценные площади для развития городской инфраструктуры, переносят целые вокзалы (как, например, недавно произошло с вокзалом Гамбург-Альтона) или аэропорты (как в Берлине). В Дортмунде на месте сталелитейного завода Phoenix, который просуществовал ни много, ни мало 150 лет, возводится новый городской квартал с искусственным озером. Убрать железнодорожные пути под землю решились в итоге только в Штутгарте (по причине заоблачной стоимости самого проекта), а Франкфурт и Мюнхен, подобно многим другим городам, ограничились тем, что вынесли движение товарных составов и товарные станции на окраины города, а на их месте построили новые кварталы, которые с поразительной быстротой окрестили «европейскими кварталами».
Создание новых городских зон притяжения было связано в том числе с намерением остановить бегство людей из больших городов, которое с 1960-х гг. приобретало все большие масштабы, приводя к образованию больших колец поселений вокруг городских центров. Привлекательное жилье в центре, близость работы и жизнеобеспечивающей инфраструктуры, большое количество образовательных, культурных и торговых учреждений, на которые делали ставку проекты реурбанизации, постепенно изменили вектор движения от периферии к центру. Жизнь за городом отчасти потеряла свою привлекательность для молодых семей, и многие вынужденные переселенцы начали возвращаться из своих скучных предместий обратно в город.
После того, как большинство реурбанистических проектов, возникших в течение десятилетия после воссоединения, было реализовано полностью или в значительной мере, среди экспертов и заинтересованных граждан развернулась принципиальная дискуссия о правильном пути будущего развития. Вопросы были поставлены так: действительно ли современная градостроительная политика с ее коньком – большими безликими домами на множество семей – может считаться разумным дополнением к существующему городскому пространству? Не создает ли современная архитектура, которая, как правило, не учитывает локального исторического своеобразия, бездушные городские районы? Нужны ли нам новые архитектурные и градостроительные образцы?
В газетных разделах, где публикуют письма читателей, в архитектурных манифестах, в рамках народных инициатив ведутся интенсивные споры о том, как должны выглядеть новые городские кварталы. А в некоторых особо спорных случаях преобразование городского пространства оказывается «переливанием из пустого в порожнее». Референдум по поводу будущего бывшего берлинского аэропорта Темпельхоф – при остро ощущаемом недостатке жилья в столице – закончился тем, что был наложен запрет на какое бы то ни было строительство на взлетном поле. Из бывшего военного аэродрома сделают общественный парк. Третий период грюндерства (первая была на рубеже веков, вторая – после войны) в итоге вылилась в культуру дискуссий. Граждане хотят быть в курсе всего, хотят во всем принимать участие. Разные коммуны проводят «международные строительные выставки», чтобы выработать новые открытые форматы городского планирования и ограничить инвесторов в их влиянии. Преобразование пустырей привело к преобразованию целой отрасли. Гражданское общество – спустя 25 лет после поворота – заявляет во всеуслышание: «Мы – один народ!». Теперь и в градостроительной политике
