Мир после коронавируса
Что останется после пандемии? Размышления Бернда Кортманна и Гюнтера Г. Шульце
Общество, образование, экономика, политика – что останется после пандемии коронавируса в различных сферах общественной жизни? Бернд Кортманн и Гюнтер Г. Шульце из Фрайбургского института перспективных исследований (FRIAS) собрали под одной обложкой мнения экспертов. В этом материале они дают краткое резюме сборника.
Мир все еще находится в разгаре пандемии коронавируса, которая захватила почти все страны. Но теперь появились эффективные вакцины, которые могут положить конец этому ужасу. Можно сказать: уже виден свет в конце туннеля. Но как будет выглядеть мир после коронавируса? Означает ли пандемия поворотный момент или это просто удар по долгосрочным направлениям развития? Что останется от кризиса?
Прежде всего, останется чувство индивидуальной и системной уязвимости. Пандемия коронавируса – это самый большой кризис для Западной Европы после Второй мировой войны в медицинском, экономическом и социальном плане. Это чувство останется и после пандемии. Относительная безопасность, в которой многие люди жили после окончания холодной войны, безвозвратно ушла. Теперь не только изменится отношение к жизни в долгосрочной перспективе, но и будет уделяться большее внимание индивидуальному и социальному обеспечению. Инвестиции в систему здравоохранения увеличатся, дискуссии на тему экономии средств прекратятся. Госорганы примут дополнительные меры, чтобы избежать нехватки средств защиты во время следующей пандемии.
Новое социальное взаимодействие – и ближний как потенциальная угроза
Есть надежда, что коронакризис приведет к новым формам социального взаимодействия. Во время кризиса в отношениях между людьми возникла странная напряженность. Все были затронуты вирусом и его социальными и экономическими последствиями, хотя и в разной степени. Вначале это вызвало солидарность и новое чувство общности и ответственности перед обществом. Группы людей, которые ранее не находились в центре внимания, наконец-то нашли признание благодаря своей социально ориентированной работе, например медперсонал или служащие в сфере торговли продуктами питания и службы доставки.
С другой стороны, ближние рассматриваются как потенциальные носители вируса – их поведение определяет подверженность риску, они становятся возможной угрозой. Это приводит к индивидуализации и дистанцированию (ритуалы приветствия/прощания, такие как рукопожатия, объятия или поцелуи, воспринимаются уже как устаревшие), а также к усилению изоляции, особенно среди психически неуравновешенных людей. Опасность «третьей волны» в смысле резкого роста психических заболеваний, особенно тревожных расстройств и тяжелой депрессии, вполне реальна для всех социальных классов и возрастных групп и уже зафиксирована в больницах и частных практиках.
Конечно, в настоящее время пока нельзя оценить, что именно из новой солидарности и «коронавирусного мироощущения» останется, а что отомрет. Тем не менее, многие эксперты из различных областей констатируют объединение человеческих усилий. Преодоление коронакризиса может стать своего рода репетицией для борьбы с более серьезными кризисами, особенно с экологическим кризисом, вызванным изменением климата. Существует также широкий консенсус по поводу того, что возврата к якобы старой доброй норме не будет. Скорее, коронакризис будет использоваться как возможность задуматься о глубинных процессах и переосмыслить некоторые ценности. Моральное пробуждение должно привести, среди прочего, к устойчивой экологической, климатической, экономической и социальной политике – в целом с целью усиления ориентации на общее благо.
Катализатор цифровой коммуникации
Даже несмотря на невозможность точных прогнозов для посткоронакризисного мира, многие тенденции развития уже вполне можно распознать. Одна из них – цифровизация. Тенденция к цифровой коммуникации усилится, и здесь кризис выступает катализатором. Пандемия вынудила фирмы, вузы и органы власти опробовать новые цифровые форматы, хотя некоторые из них до последнего не решались адаптировать новые коммуникационные технологии. Изменения останутся, если внедрение прошло удачно. В любом случае, «удаленка», идеоконференцсвязь, онлайн-обучение теперь будут использоваться более интенсивно, в частности, потому, что это экономит расходы и повышает привлекательность работодателей за счет соответствующих предложений.
То же касается и влияния на рынок недвижимости. С одной стороны, сотрудникам больше не будет так важна «локация» рядом с местом работы в мегаполисах, с другой стороны, потребуется меньше офисных площадей. Тенденция к «работе на удаленке» или homeoffice также будет способствовать увеличению занятости женщин, поскольку новые гибкие варианты работы дают больше возможностей сочетать ее с семьей. Женщины несомненно получат выгоду от бума цифровых технологий, потому что они страдали из-за ограничений в социальной жизни. Ранее им приходилось больше ухаживать за детьми, мириться с увольнением, становиться объектом домашнего насилия.
Новые тренды в экономике и на рынке труда
На рынке труда следует ожидать значительных корректировок – не только потому, что определенные секторы, такие как гостиничный и транспортный сектор, будут реструктурированы в долгосрочной перспективе, но также потому, что переход от школы к профобучению или от учебы в университете на рынок труда, а также смена места работы стали намного проблематичнее. Во время кризиса сократилось количество мест для профобучения, компании стали нанимать меньше людей. Это таит в себе риск, что возникнет «поколение короны», которое даже после окончания кризиса будет ощущать эти разрывы в своих учебных и рабочих резюме. Школьники, в особенности не очень сильные или имеющие миграционное прошлое, могут столкнуться с аналогичной угрозой, если школа снова закроется на длительный период. Ведь пандемия не в последнюю очередь выявила немало слабых мест в области цифровизации и дидактических навыков работы с цифровыми платформами у учителей, особенно в школьной системе Германии.
Коронавирус вызвал огромный шок у производителей, который влияет как на предложение, так и на спрос. Производство стало дороже, в том числе из-за внедрения концепции гигиены. В то же время спрос падает, потому что люди не хотят потреблять во время кризисов, а реальные доходы упали. Последствиями этого стали банкротства, потеря рабочих мест и реструктуризация – самые распространенные побочные эффекты экономического кризиса. Но этот кризис оказался глубже предыдущего, и пока неясно, будет ли восстановление быстрым. Разнообразная государственная помощь, какой бы правильной она ни была в принципе, может отсрочить назревшие структурные изменения и сохранить жизнь неконкурентоспособным предприятиям. И наоборот, помощь не всегда предоставляется быстро и адресно, а значит, компании, которые были бы конкурентоспособными в пост-коронный период, не смогли пережить кризис и вынуждены теперь выстраивать новые структуры.
В любом случае огромные дополнительные государственные станут серьезным обременением. Если, например, рынки потеряют доверие к крупным европейским странам, это может привести к кризису суверенного долга с далеко идущими последствиями. Утвержденный ЕС многолетний финансовый план на 2021–2027 годы в размере чуть менее 1,1 триллиона евро и специальный фонд «Corona» в размере 750 миллиардов евро, из которых 390 миллиардов евро в виде грантов, могут стать обнадеживающими факторами в краткосрочной перспективе. В то же время это таит в себе риск необратимого объединения долга с известными негативными эффектами для надежной превентивной и финансовой политики.
Пандемия как геополитический фактор
Коронавирус также сказывается на мировом порядке. Во-первых, действия администрации США в связи с пандемией могли способствовать поражению Трампа на выборах. Это дает основание надеяться, что США снова будут играть конструктивную руководящую роль на международном уровне. Во-вторых, именно эти действия США привели к усилению самостоятельной политики Китая. Китайское руководство использовало смещение фокуса многих стран на свои внутренние дела и теперь в ряде регионов играет на конфронтации между Китаем и США. Вообще тенденция к усилению этого дуализма уже была намечена и ранее. Как и во многих других случаях, пандемия просто ускорила процессы. Опять-таки определенное влияние будет иметь и «вакцинационный национализм», проявившийся в борьбе за разработку и использование вакцин.
В целом, коронавирус привел к провалу популистских правительств в демократических государствах, а в авторитарных государствах наоборот – к укреплению правительств. Вместе с тем коронакризис привел к одновременному росту как «ковидодиссидентов», так и сторонников жестких мер, увеличилось число публикаций в СМИ, дающих слово по-прежнему немногочисленным сторонникам теории заговора. Несмотря на то, что в этих теориях нет ничего специфического, что было бы действительно связано с короной, они активно используют те же механизмы, что и в теориях заговора прошлого.
Победа науки над кризисом
Пандемия явно способствовала пониманию важности научных исследований для общества. Но в то же время стало ясно, что над качеством коммуникации между представителями науки, политикой и СМИ еще можно поработать. Пандемия также помогла осознать, что правительства, которые действуют решительно на основе научных знаний, предоставляют прозрачную информацию и объясняют свои действия, помогают своим странам преодолеть кризис лучше, чем правительства, которые руководствуются идеологией. В конечном итоге – а какое доказательство может быть лучше, чем запуск в производство вакцины от коронавируса – этот кризис будет побежден наукой. Вот главная мысль, которая останется с нами и после пандемии коронавируса. Она может помочь нам решить большие проблемы, которые еще ждут нас впереди.
РАЗНОПЛАНОВЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ
Авторы статьи профессор Бернд Кортманн и профессор Гюнтер Г. Шульце являются редакторами книги «По ту сторону коронавируса. Наш мир после пандемии – взгляд со стороны науки», опубликованной в сентябре 2020 года в издательстве transcript. В этом сборнике под одной обложкой представлены работы 32 известных исследователей из различных дисциплин, в том числе, философа Маркуса Габриэля, бывшего председателя Федерального конституционного суда Андреаса Фоскуле, экономиста и председателя Wirtschaftsweisen Ларса Фельда, микробиолога и бывшего вице-президента Leopoldina Бербель Фридрих, а также литературоведа Марины Мюнклер и политолога Херфрида Мюнклера. Бернд Кортманн – профессор лингвистики, спикер совета директоров Фрайбургского института перспективных исследований (FRIAS), Гюнтер Г. Шульце - профессор экономики и научный директор социальных наук FRIAS.
You would like to receive regular information about Germany? Subscribe here:
