За храбрую европейскую политику
Распадётся ли ЕС? Публицист Геро фон Рандов объясняет, что противоречит этому.
Германия. Геро фон Рандов – политический редактор еженедельной газеты «Цайт» и автор многих книг о международной политике. С 2008 по 2013 годы он был корреспондентом во Франции в Париже. Так он видит Европейский союз.
Господин фон Рандов, Вы назвали План французского президента Эммануэля Макрона, состоящего из десяти пунктов, «смелым» и «отчаянным». И потом Вы добавили вопрос: «А если бы отчаянная смелость на данный момент была бы добродетелью?» Может модель Макрона стать видением для ЕС, находящейся в бедственном положении?
Геро фон Рандов: Инициатива Макрона в тот момент, когда немецкое правительство не смогло ему ответить, образовала в некой степени брешь. С тех пор в Брюсселе, Берлине и других местах предпринимаются усилия для того, чтобы восполнить эту брешь собственными идеями. Уже одно это – заслуга президента Франции, вне зависимости от того, что можно думать о его предложениях в отдельности. Видением я бы это не назвал. Макрон предложил провести реформы в различных областях; самую маленькую перспективу имеет бюджет для еврозоны, контролируемый парламентом.
Экономический кризис, выход Великобритании из ЕС, сдвиг вправо – ЕС уже несколько лет борется с этими трудностями. Как ей следует измениться для того, чтобы остаться моделью будущего, которой дорожат граждане, – и которая привлекательна и для молодых людей?
Более привлекательной нежели организационные изменения была бы храбрая, общая политика, готовая к конфликтам, на благо европейским интересам и убеждениям. Есть положительный пример: роль Европы при заключении ядерного соглашения с Ираном. ЕС следует видеть себя и в качестве бастиона против авторитарных тенденций в государствах-членах собственного союза, как например в Венгрии или Польше. И не в последнюю очередь как пространство, в котором продвигаются и оформляются с сознанием ответственности перед обществом цифровые технологии, пространство, в котором молодые люди ободряются что-то предпринять – и в котором они не оказываются перед разбитым корытом в случае неудачи.
Речь также регулярно идёт и о расколе ЕС. Что стоит на кону для примерно 512 миллионов граждан ЕС?
Мне кажется, что экономические интересы этому воспрепятствуют. Особенно в тех восточных или южных странах, которые рассматриваются в качестве кандидатов на движение прочь от Европы. Там известно, что раскол ЕС стал бы экономической катастрофой.
Что для Вас означает Европа, и где Вы видите границы – в географическом и идейном плане?
Я вижу Европу в качестве пространства, выстроенного за счёт совместных исторических переживаний: войн, заключений мира, колониализма и деколонизации, массового преступления – а именно Шоа – и его анализа, революций, опыта реконструкции и кризисов, споров и компромиссов, культуры и науки, технологических перемен, влияния христианства, иудаизма и ислама, а также критики религии, кухни и вина, а также синхронно меняющихся стилей жизни и многого другого.
Всё это находится в одном пространстве, которое в географическом плане можно рассматривать как полуостров: он открыт со стороны Атлантического океана, Средиземного моря и российского континентального массива, но все эти три элемента образуют не только границы, но и точки соприкосновения со внешним миром. В этом пространстве наиболее значимые государства образовали ЕС, игрока международной политики, значимость которого с тех пор растёт. Выход Великобритании из ЕС этого тоже не изменит. Хоть о расширении пока думать и не приходится, но исключить его на дальнейшее будущее тоже невозможно. Турция, например, не останется такой, какая она есть сейчас.
Интервью: Сара Каннинг