Чтить и помнить

Марина Мелис лишь весьма приблизительно представляет, где похоронен ее прадедушка. Она знает только ряд братских могил, и всё. 36 длинных рядов образуют кладбище чести советских военнопленных на окраине небольшого восточно-вестфальского городка Шлос- Хольте-Штукенброк (Schloß Holte-Stukenbrock). Здесь, в песке, похоронены десятки тысяч красноармейцев. Они умерли в мучениях от голода, от болезней или были убиты. Степан Степанович Лазарев скончался 17 августа 1944 года в главном лагере 326 (VI K), сокращенно Шталаг 326, примерно в километре от кладбища. Об этом узнала его правнучка Марина, обратившись в организацию «Мемориал» в Москве. «У меня на родине в каждой семье есть свои герои войны, о которых всегда говорят на семейных встречах. Но во многих из этих историй, так сказать, еще не поставлена точка», – говорит 29-летняя россиянка, живущая с 2018 года в Берлине.

В Советском Союзе солдаты Красной Армии, попавшие в немецкий плен, считались трусами, предателями и врагами. Это постановление Сталин принял в 1941 году. Только в 1995 году президент России Борис Ельцин положил конец подобной дискриминации. Но у выживших в плену и родственников военнопленных, погибших в немецких лагерях, не было лобби в России, Украине или Беларуси. Долгое время считалось стыдным об этом говорить. Многие родственники даже не решались искать официально пропавших без вести. В Германии же эта ужасная судьба советских военнопленных тоже лежит в «тени забвения», как выразился тогдашний федеральный президент Иоахим Гаук в 2015 году, выступая в 70-ю годовщину окончания войны в Шлос-Хольте-Штукенброк.

Преступления вермахта

Массовая гибель советских военнопленных была одним из величайших преступлений вермахта во Второй мировой войне. После нападения на Советский Союз 5,7 миллиона солдат Красной Армии были взяты Германией в плен. Погибли около трех миллионов русских, узбеков, калмыков, украинцев, киргизов, грузин, узбеков, казахов и туркмен. Советские военнопленные – вторая по численности группа жертв этой беспощадной нацистской войны на истребление (на первом месте идут европейские евреи).

Шталаг 326, через который прошло более 300 000 советских военнопленных, был одним из крупнейших «русских лагерей» в Германском Рейхе, служившим центром распределения подневольных рабочих на фабриках и фермах в Вестфалии и Рейнской области или в горнодобывающей промышленности в Рурской области.

Поддержка федерации и земель

Региональная ассоциация Вестфалия-Липпе (LWL) вместе с землей Северный Рейн-Вестфалия и «Мемориальной ассоциацией Шталаг 326», основанной почти 30 лет назад знающими свою историю жителями Штукенброка, хочет создать на основе бывшего лагеря и мемориального кладбища «мемориал национального значения». «Мы планируем привлечь внимание к одной из самых крупных групп жертв, пока практически незаметной», – говорит директор LWL Маттиас Лёб. Андре Купер, председатель регионального парламента, выступал за проект в столице земли, городе Дюссельдорфе. В ноябре 2020 года Федеральное правительство выделило около 25 миллионов евро на пять лет. Парламент земли Северный Рейн-Вестфалия выделил 24,8 миллиона долларов на софинансирование; кроме того, есть еще 200 000 евро из средств Министерства культуры и науки земли Северный Рейн-Вестфалия.

«Включение мемориального комплекса „Шталаг 326“ в Шлос-Хольте-Штукенброк в план многолетнего федерального и государственного финансирования имеет основополагающее значение для работы по сохранению памяти на западе Федеративной Республики, – подчеркивает председатель ландтага Купер. – Это также является важным вкладом в работу по примирению с теми государствами, из которых были интернированы военнопленные, которые затем подверглись жестокому обращению, эксплуатации и даже убийству. Мемориал „Шталаг 326“ теперь можно превратить в важное место памяти и образовательный центр».

Решающим толчком для этого амбициозного проекта стало выступление федерального президента Иоахима Гаука в 2015 году на военном кладбище Штукенброк по случаю 70-й годовщины окончания войны. Почти шесть лет назад Гаук жаловался на то, что ужасная судьба советских военнопленных в Германии так и не получила должного признания и освещения. Федеральный президент объяснил это тем, что после войны многие немцы в первую очередь думали о своих собственных погибших и пропавших без вести, в том числе о военнопленных, некоторые из которых содержались в Советском Союзе до 1955 года. Ужасающие картины завоевания немецкого Востока Красной Армией не позволяли многим немцам взглянуть на собственную вину. А те, кто отводил глаза и вообще не хотел вспоминать, позже оправдывали себя ссылками на оккупационную политику Советского Союза с установлением коммунистической диктатуры, беззакониями и несвободой в оккупированной зоне Германии. «В ГДР память о героическом советском братском народе была увековечена, однако и там официально провозглашенный миф о герое не оставлял места для сочувствия тем, кто, будучи военнопленными в Германии, оказался не в числе славных победителей, а в числе жертв, лишенных гражданских прав и человеческого достоинства», – сказал Гаук.

Лагеря и их узников при желании можно было видеть во многих местах – в Зандбостеле, Эрбке, Цайтхайне под Дрезденом, Нюрнберге или в Штукенброке под Падерборном. Всё это в центре Германии. «И ведь происходило это не просто так, спонтанно, а с умыслом, планомерно, делалось людьми, с которыми нас объединяют язык и национальность, людьми, чьи преступления теперь являются частью нашей истории», – сказал федеральный президент Гаук в 2015 году.

Проектируемый мемориал

Как и все заключенные, Степан Степанович Лазарев, узник Шталага 326, регулярно подвергался мучительной процедуре в «дезинфекционном отделении»: заключенным приходилось раздеваться догола, брить все тело тупыми лезвиями, а затем принимать душ. В дополнение к баракам для арестантов непосредственно за входом в лагерь этот «пункт дезинфекции» будет играть важную роль как одно из двух аутентичных мест в концепции выставки для планируемого большого мемориала. Будет построено отдельное выставочное здание. Новый мемориал «Шталаг 326» задумывается для обучения, исследований и передачи знаний о том, как работала система эксплуатации и истребления и какие слои населения были задействованы в этом механизме. Планируется также масштабная цифровая программа как сопровождение к выставке. В основу будет положено большое количество сохранившихся изображений и пленок, в том числе около сотни цветных фотографий, сделанных лагерным врачом.

Степану Степановичу Лазареву было уже более 40 лет, когда Красная Армия призвала его на военную службу, у него остались жена и четверо детей. «Мой прадед воевал за свою страну, свою родину и свою семью до 1943 года, в марте 1943 года он попал в плен и оказался здесь, в этом лагере. В тот момент он оказался потерян для своей семьи», – говорит Марина Мелис. Она часто задавалась вопросом, каково было ее прадеду в Шталаге 326 в тот год, когда он еще оставался в живых. «О чем он думал в то время? Он, должно быть, изо дня в день думал о своей жене, которая ждала дома в одиночестве с четырьмя детьми. Что чувствовал мой прадедушка? Была ли у него надежда?». Приезжая в Штукенброк, она снова и снова представляла себе своего прадеда посреди этого ужаса. «Моя история – одна из многих миллионов семейных историй войны, и как русская я благодарна Германии за то, что следы этой войны не потеряны».

© www.deutschland.de